УРАЛ - РАДИАЦИОННЫЕ КАТАСТРОФЫ - ТЕЧА

С отголосками кыштымской трагедии я сталкивался неоднократно. Еще в студенческие годы приходилось слышать досужие домыслы о серьезном атомном ЧП недалеко от Челябинска. По одной версии, взорвался атомный город, по другой — атомная трагедия произошла у военных. Нередко этим версиям придавался остросюжетный характер — тогда они принимали причудливые очертания.

Например, доводилось слышать, что возле одной из «точек» произошел мятеж заключенных. «Зэки» захватили шахту и, когда их положение стало безвыходным, взорвались вместе с ядерной боеголовкой. Некоторые рассказчики даже цитировали предсмертную речь. Доходили слухи и о каких-то отселениях, уничтожениях домашнего скота и многом другом.

Ко всему этому я относился как к басням Крылова со свойственным студентам юмором. Впоследствии разговоры о Кыштыме всплыли, когда я находился на военных сборах в Еланских лагерях. Всплыли неспроста. Представители санэпидемслужбы шепнули начальству об «особой зафекаленности» здешних территорий и неблагополучии реки Пышма. «Знатоки» мгновенно связали это с обильными выпадениями радиоактивных осадков после Кыштымских событий. Но визуально «зафекаленность» была более, чем заурядна, и всерьез к ней никто не относился.

И вот год 1990-й. В журнале «Энергия» появляется перепечатка доклада бывшего зам. министра здравоохранения А. И. Бурназяна1 и аналитическая статья Жореса Медведева2. Домыслы приобрели реальное подтверждение. Но сведения ограничены, и если они верны — экспедиция представляется прогулкой.

Даю предварительное согласие. Условия, на которых предлагается ехать, более чем проблематичны, но интерес к проблеме затмевает экономические мотивы. Задачи, стоящие перед экспедицией, огромны. Эксперты, да еще общественные, в зоне никогда не были. Зона — одна большая загадка. Что в ней можно ожидать, предположить крайне сложно. Но очевидно одно: все, с чем столкнемся, доводить до широкой общественности. Потому нужна не только радиометрическая, но и фотоаппаратура. Решено также вести дневники. Из собственно научных исследований считаем необходимым убедиться, нет ли альфа-активных источников, прежде всего, плутония. Далее — насколько велико бета-загрязнение территорий, насколько неравномерно, критично для населенных пунктов, расположенных по следу. Контролируемым радионуклидом здесь должен стать стронций-90. Наконец, проведение гамма-измерений должно показать наличие цезия-137, обязательного для подобного рода катастроф. Вместе с тем решено провести отбор проб почвы с различных глубин залегания для того, чтобы понять динамику миграции радионуклидов в глубину и степень их проникновения в сельскохозяйственные культуры. Тем не менее, конкретного плана исследований и схемы маршрута пока нет. Скорее всего, придется работать «вслепую».

Некоторую ясность в проблему вносит статья Виталия Пономарева3. Из нее следует, что проблема разбивается на несколько. Одной из них, по нашему мнению — главной, является река Теча. Именно поэтому из предложенных нам вариантов, останавливаемся на последнем.

Новые экономические отношения диктуют и новые подходы к финансированию. По статусу, мы экспедиция общественная, а значит, надо искать спонсоров. Советское спонсорство еще ждет своих исследователей, но ясно одно — это «золотое дно» для тех, кто испытывает недостаток в остроколлизийных ситуациях. Отечественные нувориши еще не приобрели должного лоска и респектабельности. Сочетание дельца, скряги и живодера с «гармонически воспитанной личностью» порождает самые неожиданные типажи. Парадоксальность мышления может стать отличной почвой для расцвета российской психологической науки.

Мы болтаемся между «махровыми комсомольцами» и полууголовными элементами, но убеждаемся: высокие идеалы везде не в чести. В конце июля нашей коллеге из Челябинска, Эльвире Ивановне Порецкой, чудом удается раздобыть крохотную сумму. Такую мизерную, что не можем сдержать смех, и жизнерадостность спасает дело. Просим только одно, чтобы сумма, за которую мы «куплены», была внесена в книгу рекордов Гиннеса.

16.08.90. Час пробил. Мы в Челябинской СЭС. С нами рюкзаки с приборами, пластикатовыми мешками, спальниками и т.д. Своего транспорта у нас нет, приходится цепляться за коллег. Элеонора Михайловна Кравцова, зав. местной радиологической лабораторией, входит в наше положение. СЭС как раз сейчас проводит работы в Бродокалмаке — если нас это устроит, отчего не взять.

Идет уборочная. В городе трудности с бензином. Последний лимитирован. Ждем водителей. Беседуем о техническом оснащении экспедиции. Ожидание затягивается, переносим выезд на завтра. Пытаемся разжиться продовольствием, но магазины пусты, кроме хлеба, практически ничего нет. Правдами и неправдами разживаемся курами.

17.08.90. На следующий день выезжаем. Планы наполеоновские. За пару дней хотим исследовать Бродокалмак, Русскую Течу, Нижнепетропавловское, на что водитель замечает, что бензина едва хватит до Бродокалмака. Остается надеяться на удачу. На всякий случай включаем приборы. Фон нормальный, около 10 мкР/ч4. И вот уже улицы Победы, Бажова: все в порядке — измерения здесь излишни.

Пейзажи, открывающиеся с тракта Челябинск — Курган, живописны. Возле дороги поля зрелой пшеницы чередуются с полями кукурузы. Часть пшеницы свалена в валки. Время от времени встречаются водоемы. Возле села Миасское снова включаем дозиметр — 6 мкР/ч. Фон ниже городского. Это объяснимо, ведь в городе концентрация промышленных отходов, угля и камня заметно выше, а все они в той или иной степени ответственны за радиацию. После села Миасское едем строго на север, по шоссе, ведущему на Шадринск. Наконец первый пункт нашего маршрута — село Бродокалмак. Хотим привязаться к реперным точкам, разворачиваем карту с указанием мест разрезов, где ранее отбирались пробы. Пытаемся отыскать их на местности. Спрашиваем у первого попавшегося жителя, как проехать к реке, и выезжаем. Первая заминка. Оказывается, через реку недавно построен мост, на карте он не обозначен — приходится ориентироваться по излучинам реки.

Рассматриваем Течу. Она здесь хороша — самой природой предназначена для человека. Прозрачная вода с легким журчанием течет среди берегов, смешанный лес богат ягодами и дичью. Издавна здесь проживали люди различных национальностей, и для всех них это место было благодатным. Судя по названию, в довольно крупном селе Бродокалмак преимущественно проживали татары. Сейчас все перемешалось. Село стоит на берегу Течи, имеющей в этом месте широкую пойму. Жарко, день солнечный — хочется купаться, но мы знаем — это нежелательно: река загрязнена радионуклидами.

Перед нами обширная панорама: трактора прокладывают трубопровод, ближе к строениям, у реки, пасется стадо коров. Половина зашла в затопленную заводь. Это «кормилицы». Все обыденно, и ничто не свидетельствует о таящейся рядом опасности. Замеряем фон. Превышает средний в два-три раза. Спрашиваем у рабочих, известно ли им, что река радиационно опасна? Ответ однозначный — нет!

После долгих мытарств находим место, где, по предположению Сергея Геннадьевича Козлова, сотрудника Челябинской СЭС, раньше отбирались пробы. Судя по всему, со времени последнего визита здесь уже проводилось культурное вмешательство, место взятия предыдущих проб найти невозможно. Определяем его приблизительно. Валяющийся рядом щебень свидетельствует, что временной корреляции здесь не найти вовсе.

Внизу по течению слышен шум купающихся детей. Часть ребят на висячем мосту удят рыбу. Незаметно возле нас собираются жители. Появление машин с медицинской символикой тревожит население. Интересуются, что мы делаем? Приходится объяснять — занимаемся просвещением. Впоследствии выясняется, что взрослые и дети что-то отдаленное слышали. Знают, что нельзя ловить рыбу, брать воду для питья, купаться и т.д., но за долгие годы молчания так и не свыклись с запретами, потому все идет по старинке. До лета девяностого года слово «радиация» было везде под запретом. Но слухи об отселении — деревень из верховий да колючая изгородь вдоль реки настораживали людей, вносили в их жизнь постоянную тревогу. Появление ведомственных служб здесь не связывают с информацией. Примером тому стала беседа с председателем сельсовета Михаилом Афанасьевичем Дергачевым. Понять его можно поскольку изо дня в день односельчане требуют у него ответа, а что он может им сказать, если река и для него — загадка. Замеряем фон и поясняем, что к чему. После анализа проб обещаем дать более полную информацию (см. рис. 1 и табл. 1). Данные таблицы показывают, что гамма-фон повышенный, во всех измеряемых точках присутствует и бета-излучение, чего не должно быть. К счастью, альфа-излучение не обнаружено.

Таблица 1. Разрез. Бродокалмак.

Таблица 2. Русская Теча.